II - 09

[Светлейший князь Заказчик]

Фендом: Пушкин А.С.: "Капитанская дочка"
Персонажи: Пугачев/Швабрин
Ключ: "Но знай, что при первой вине тебе припомнится и эта"(с) - первая вина, исполнение угрозы, унижение Швабрина, наказание - на усмотрение автора, рейтинг желателен, хотя не обязателен.

@темы: II круг, Пушкин А. С.: "Капитанская дочка", выполнено

Comments

[Гость]

720 слов.


В комнате с темным низким потолком горела свеча. Жар натопленной печи за стеной давил на голову и плечи, дышать заставлял глубоко и шумно.
Швабрин с наслаждением припомнил белый холодный снег, который взрывал копытами его конь прошедшим днем, по пути из крепости. Гарцевал и крутился так, что только сабля на боку у Алексея позвякивала и снежная пыль на кафтане оседала.
«Помнишь ли, что я обещал? При первой же твоей вине…»
Рядом с Пугачевым ехали молодые казаки, с блестящими насмешливыми взорами из под меховых шапок, со звонкими галунами на кафтанах, изредка бросая на Алексея дерзкие взгляды. С каким злым удовольствием пустил он тогда своего коня рысью, обогнал казаков и шел дальше подле Пугачева! Тот же только ожег его взглядом – не понять было, одобрил или остался недоволен – и на том дело закончилось, только Швабрин изо всех сил старался прямо держаться в седле. Снег взметался на дороге, и Пугачев с пару раз глядел на коня Алексея, как нарочно шедшего в самом блестящем облаке поднятого мороза. В черных глазах Емельяна вспыхивало то и дело веселое удовольствие, и Швабрин временами пускал скакуна частым шагом.
- Снимай кафтан. И рубаху снимай – терпеть будешь, ох терпеть, а вперед не полезешь, пока я не позову.
Алексей тряхнул потяжелевшей головой и взглянул коротко на Пугачева. Тот, в рубахе, расстегнутой на груди и с закатанными рукавами, с красным платком, повязанным на поясе, короткими взмахами руки с зажатыми в ней прутьями рассекал воздух. Швабрин повел занывшими тотчас плечами и принялся снимать одежду. В последний раз его секли в далеком детстве, и то – слегка, как за детские шалости и положено. У Пугачева же прутья свистели так, что спина чесалась от предчувствия и ожидания.
Швабрин, прежде чем упереться руками в стену, невольно бросил взгляд вокруг себя – ему хотелось найти что-то, чтобы сжать это зубами на все время предстоящего наказания. Но Пугачев, как нарочно, ни словом о таком условии не обмолвился, только глядел с ожиданием.
- Кричать не вздумай, что хочешь делай и терпи, как желаешь, а крику чтобы я не слышал, - Алексей повернулся к нему спиной и оперся о бревенчатую стену, - иначе я тебя из первых-то рядов быстро… и навсегда уволю, - Пугачев слегка толкнул Швабрина, словно бы проверяя, твердо ли тот стоит на ногах, и замахнулся.
Первые хлесткие удары, умелые и горячие, без передышки, несколько разом заставили Алексея закусить губу и зажмурить глаза. Спустя десяток у него вырвался глухой болезненный стон, который Швабрин поспешил прервать. Когда он против воли начал выгибать спину, чтобы уйти от ударов, Емельян почти легко – рядом с предыдущими замахами – хватил его по шее, и Швабрин, дернувшись, приложился лбом к стене. Удары пошли на вторую дюжину, когда Пугачев вдруг остановился и положил руку на его горящее плечо:
- Меня спросить, Лешка, меня! – громким шепотом воскликнул Емельян и бросил на пол прутья, продолжая больно сжимать плечо.
У Швабрина на глазах выступили слезы от внезапного, почувствованного унижения и злобы, он не ответил, только стиснул зубы, чтобы не застонать вторично. По телу его потекла истома облегчения от окончившейся пытки и от жары. Алексею показалось, что, вместе с капельками испарины по его спине стекают капли крови, такая жгучая боль еще терзала его.
Но все это отступило в темноту, когда Пугачев провел сильной рукой по исхлестанной спине, и Швабрин от нахлынувшего огня задохнулся, прогнулся, как кошка, словно еще теснее прижимаясь, словно ласкаясь к хозяину, хотя от боли Алексею захотелось упасть без сознания, а молча терпеть и вовсе не было сил. Он не удержался на ногах, когда Пугачев сжал его бок над самым бедром, где тоже достали прутья, и осел на пол в ногах у Емельяна.
- Не хочу позади них разъезжать… позволь… впереди, с тобою позволь ехать…
- Позволяю, езжай, где будет угодно – заслужил. Но, Лешка, одна вина другую погоняет…
Пугачев коснулся до лица Алексея раскрытой ладонью, провел по горячей щеке, и Швабрин с выдохом облегчения приложился к его руке поцелуем. Самому ему было и зло, и страшно, и хорошо до дрожи, как не было еще ранее – то ли от достигнутой цели, то ли от благосклонности Пугачева, то ли от силы его звериной, так неосторожно испытанной.

На следующий день казаки ехали позади, тише, чем прежде, звеня галунами и с внимательными черными взглядами. Швабрин держался по-прежнему прямо, бледный, с блестящим взглядом, и Пугачев, глядя на него, усмехался беззлобно. Алексей все продолжал рисоваться, даже и с трудом сидя в седле. Конь, Алексею подаренный в тот же день, шел неровно, как будто нарочно, взметая копытами снег.

[Гость]

Здорово))
Спасибо огромное, автор. Честно говоря, у меня-то личный фанон в голове по паре Пугачев/Гринев - уж больно там чувство сильное у Пугачева в каноне. Тут думала только о презрении.
Но получилось очень хорошо и по-своему убедительно. Я бы и еще почитала что-нибудь о них.
Ну вдруг будет настроение? ))

Благодарный заказчик

[Гость]

настроение на данный конкретный фандом у меня всегда будет,потому как,во-первых,мой любимый Пушкин,а во-вторых,первый мой опыт написания по нему был крайне неудачным - теперь у меня желание реабилитироваться.)
не смог я только о презрении. не таков Пугачев в моих глазах,да и Швабрина,собаку,однако же жалко.
пожалуйста,рад,что не слишком далеко пальнул от задумки.

[Гость]

Это прекрасно!
Спасибо огромное за превосходный текст.
Слог, сюжет, все радует.

[Гость]

Ох.
А у меня в голове сидит мысль о паре Гринев/Швабрин.